И оба стали мы - едины,       
Уж не один я - в нём, я в нём!
Зинаида Гиппиус
Родился я в конце зимы. На улице еще лежал снег, но я этого не знал. В картонной коробке под батареей отопления было тепло и уютно. Пахло пылью, тёплой маминой шерстью и какой-то едой, которую принесли для мамы мальчишки. Я слышал их голоса и шаги. Ещё они что-то говорили про меня и моего брата. Нас у мамы было двое. Тянулись дни и ночи, которые я мог отличить только по звукам вокруг, там, за картонными стенами коробки. Днём было много разных звуков, которые были не знакомы мне. Гудел, поднимаясь и опускаясь, лифт открывались и закрывались двери квартир, хлопали дверцы почтовых ящиков, прибегали дети с молоком и едой для мамы. Иногда, сердобольная старушка выставляла баночки, расстилала кусочки бумаги, высыпая на них остатки своей не богатой трапезы, гладила суетящуюся под ногами кошку. Ночью было тихо-тихо, только иногда, разбивая тишину, хлопала внизу тяжелая железная дверь, врывался свежий морозный воздух, слышались чьи-то шаги, гудел лифт, и опять всё стихало до утра. Так незаметно, почти монотонно, наматывались белые и чёрные нитки часов, дней и ночей на пёстрый клубок времени.
Время летит быстро, и вот как-то раз…..

Ранним утром, в умиротворённой розоватым сумраком тишине, я беззаботно лежал на спинке в своей коробке, подставляя маме свой белый животик. Она гладила меня своим тёплым, шершавым, как щётка, языком и причёсывала мою шёрстку. Дом начинал понемногу просыпаться. На верхнем этаже захлопнулась дверь, лифт отвёз вниз первого пассажира, послышались торопливые шаги на выход, закрылась с грохотом железная дверь. Я ворочался в полудрёме, подставляя то один, то другой бок, спинку, снова животик. Братишка толкал меня задними лапами, потягиваясь во сне. Вдруг, через узкую щёлочку, в глаза ударил яркий свет. Стало видно как там, наверху, за высокой трубой мусоропровода, уходящей в потолок, высоко за окном, в просвечивающем через розовую дымку искрящегося зимнего тумана ультрамарине неба, плыли огромные, белые как мои бока, комки шерсти причудливой формы. И горел! Да! Да, именно горел! Горел так, что слепило глаза, апельсиновый, с чуть красноватым оттенком шар. От яркого света я зажмурился, а мама проурчала мне, что этот шар люди называют - Солнце. Ещё она сказала, что это хорошо. Хорошо, что у меня открылись глазки, хорошо, что светит солнце. Хорошо по тому, что скоро будет тепло. Я тогда очень удивился, ведь под батареей в картонной коробке и так было тепло. Но мама сказала, что мы не всегда будем жить под батареей. И была права. Мама всегда и во всём была права, даже когда я ей не верил. Она была уже не молодой умной кошкой, и многое умела и знала.
Мама пела кошачьи песни про то, что я вырасту большим, сильным и умным котом, что теперь я уже не слепой котёнок и что совсем скоро моя жизнь не будет ограничиваться бортами коробки. Я конечно тогда ничего из этого не понял от того что был мал и не знал о чём таком поёт мама.

Всё чаще кошка стала уходить куда-то, и пока её не было, котята выглядывали из коробки, ставя передние лапки на борт. Было не много боязно, но очень интересно.
Как-то раз, когда кошка ушла куда-то за железную дверь, котятам удалось выбраться из коробки. Далеко уходить они боялись и шли вдоль стены не твёрдой походкой, спотыкаясь друг о друга, путаясь в собственных лапках и щурясь от солнечного света из окна. Снизу, из-под бетонной ступени, на них смотрели чьи то маленькие цепкие, чёрные как бусинки, глазки. Котята не видели большую серую крысу, которая наблюдала за ними. У крысы под лестницей было построено тёплое гнездо. Там её ждала дюжина быстро подрастающих крысят, которые постоянно пищали требуя есть, и чем старше становились, тем больше еды им было нужно. В тот раз крыса осторожно, но быстро поднялась к мусоропроводу, схватила оброненный кем-то кусок булки и так же быстро, подняв повыше нос, что бы ни задевать горбушкой о ступени, убежала вниз по лестнице. Большая серая, с рыжим подпалом, крыса боялась людей, которые днём ходили вверх и вниз, хлопали дверцами почтовых ящиков. Лифт гремел дверями кабины и гудел сильным электромотором, наматывая толстые тросы на чугунное колесо. В любой момент мог прийти молодой парень, узбек, который работал дворником, и ужас наводил на обитателей подвала. Старая крыса небезосновательно опасалась за свою жизнь и за крысят, которые пока очень малы, и не смогут выжить без неё.
Вернулась кошка. Бережно, по очереди отнесла котят обратно в коробку, помыла и причесала их языком, накормила и уложила спать, накрыв теплом своей пёстрой шерстки. Случалось, что мать уходила и ночью. Тогда было очень страшно, мы жались друг к другу, прислушиваясь к мелким частым цокающим звукам маленьких коготков, пробегающих мимо нашей коробки к дырке под мусоропроводом и потом обратно, вниз по лестнице. Страшнее всего было когда эти шаги затихали не на долго совсем рядом. Хозяйку этих шагов котята не знали и не видели через картон коробки, но странное чувство сжимало маленькие сердечки при её приближении...

Шли дни, кошку выпускали гулять. Возвращалась она вместе с мужчиной, но всё реже и реже.
Прошло много дней как мама ушла, и больше не возвращалась. К тому времени я уже чуть подрос, научился есть и пить из блюдца. Вот только так и не понял где тут туалет. Искал всё новые укромные места. Меня ругали, таскали за шиворот, даже тыкали носом. Было обидно и противно. В очередной раз, когда захотел в туалет, сначала долго терпел, потом побежал и написал в туфлю. Подумал что так не будет лужи, за которую меня всегда наказывают. Застукали меня в то время, когда я закапывал свой грех. Женщина рассердилась, закричала, схватила меня за шиворот и вышвырнула за дверь. Так я остался совсем один.
Плакал я не долго. Пошел вдоль стены, нюхая воздух. Это даже весело - скакать по ступенькам вниз. Всё оказалось тут знакомо. Вот та самая батарея, под которой жили в коробке мы с братом и мамой..... Тут на нас напала крыса - вспомнил я, и снова стало страшно. Поднялся по высоким, как мне казалось, ступенькам лестницы. На лестничной площадке стояла бутылка с перевёрнутым пластиковым стаканчиком на горлышке. Пахла бутылка резко и противно, рядом валялось несколько окурков. Я отошел в сторону и сел, раздумывая о том, что делать дальше и разглядывая свой пушистый хвостик.
Внизу стукнула дверь, послышались быстрые шаги по ступеням. Сначала я решил, что это тот человек и сейчас он отнесёт меня обратно в квартиру, но его шаги я уже знал, и понял что ошибся. Тем временем шаги приближались и вот мы посмотрели друг на друга. Это был большой молодой человек с коротко стриженной круглой головой и таким же круглым добродушным лицом. Молодой человек, увидев меня остановился. Привет, сказал он. Я посмотрел ему в улыбающиеся глаза, чуть помедлил и пошёл навстречу. Пока обнюхивал его ботинок, парень достал из кармана телефон и стал разговаривать. Ботинок пах не интересно, а вот наверху я унюхал приятный запах, похожий на тот, которым пахло от человека, у которого я жил. Человек тогда уходил в комнатку, где журчала вода и висели полотенца, там чем - то долго жужжал и выходил уже с похожим запахом.
Парень разговаривал по телефону, а мне было очень интересно узнать, где это так пахнет. Цепляясь коготками за брючину, я полез вверх. Забравшись к молодому человеку на плечо, увидел много интересного. Никогда прежде я не видел что делается за окном с такой высоты. Там ходили люди, проезжали машины, бегали собаки. Тем временем парень закончил разговор, положил телефон в карман и стал подниматься по лестнице. Открыл дверь ключом и вошёл домой.
Да! Домой. Уж теперь-то я могу так сказать. Тогда конечно я этого понимать не мог. Это потом я узнал, что могло всё случиться совсем иначе. Миша, так звали молодого человека, на плече которого я переехал в дом с лестничной площадки, подобрал меня для других людей. Для своего товарища.

Ну, давайте всё по порядку.
Случилось всё так, как случилось. Мне сразу сказали какой я хорошенький, беленький, какой пушистенький и красивый. В прочем в этом я сразу смог убедиться сам. В комнате, прямо на полу стояло высокое узкое зеркало. И это было сделано абсолютно правильно, по тому, что я был ещё маленьким и не мог постоянно лазать по разным полкам и тумбочкам что бы посмотреть на свою красоту. Уже через несколько часов у меня появилось два собственных блюдечка для еды и воды. Внутри каждого блюдечка была нарисована усатая морда хомяка. Было очень интересно шлёпать лапой по воде в блюдце. При этом хомячья морда улыбалась мне и корчила рожицы. А ещё это смешило людей и это тоже мне нравилось. Ещё мне подарили игрушечную мышку, которую я гонял по комнатам, носил в зубах, подкидывал за хвост вверх и ловил в воздухе. Было весело. Всем.
Поел, попил молока из своего блюдца, поиграл, поспал. А когда проснулся, ужасно захотелось в туалет. Мною овладело беспокойство. Я уже имел горький опыт в этом деле, и пока не случился конфуз, стал искать укромный уголок для серьёзного мероприятия. Угол за шкафом меня вполне устроил, и я принялся тщательно, как учила мама, копать там ямку. Тут меня и поймали! Взяли за шиворот и..... не стали шлёпать и даже ругать! Просто отнесли в какую-то маленькую комнатку со странным белым фаянсовым стулом на единственной широкой блестящей ножке, возле которого стоял пластмассовый лоток, куда меня собственно и посадили. Терпеть было уже невозможно. Приятно удивило что лапы остались сухими. Я вышел из лотка, обернулся, и стал закапывать. Оказалось, что лапы остались сухими благодаря решеточке в лотке. Вот чудо! Копал долго. Сколько ни старался, запах не исчез, пока меня не выставили. Лоток сразу помыли и я, с чувством благодарности и удовлетворения, убедился - не пахнет! Потом ещё не раз я копал за шкафом и в других укромных местах. Всегда меня относили в этот лоток. И вот что интересно, так это то, что всегда после лотка мне давали что-то вкусненькое. Это стало уже забавной и увлекательной призовой игрой. Иногда я заходил в эту маленькую комнату (люди называли её туалетом) просто так, посидеть в чистом лотке или на крышке фаянсового стула, глядя в потолок и слушая, как журчит за спиной вода. Два раза мне удалось получить за это лакомство. Людей всегда радовало то, что я захожу в туалет сам, и им не приходится меня туда относить. Правда они к этому быстро привыкли и стали жадничать - лакомство давали уже только за результат.
Мне нравился мой новый дом, в нём было интересно, уютно, тепло и чисто. Моя мама учила меня, что чистота для уважающего себя порядочного кота, дело совсем не последнее и чистоты не бывает много. Мама всегда следила за чистотой. Мыла и причёсывала свою и мою шерстку. Всячески старалась что бы и мы и наш дом (картонная коробка) всегда были чисто убраны. В моём новом доме тоже была своя мама. Она тоже следила за тем, что бы был порядок, все были накормлены, причёсаны и умыты. В прочем её тут именно так и называли - мама. Я, конечно, старался во всём помогать своей новой маме. Она мыла пол, - я ловил тряпку, когда та пыталась соскочить со швабры. Стирала бельё, - я крутил лапами барабан стиральной машины через смотровое стекло. Ловил комочки и катышки пыли, пёрышки, ниточки и прочий мусор, если они старались увернуться от пылесоса. Расправлял запутавшийся длинный провод.

Первая весна.
Весна пришла в том году рано и стремительно. На газонах ещё лежали остатки почерневшего снега, но уже так потеплело, что люди стали открывать окна, впуская в дом свежий, пахнущий весной, воздух. 
Я не ждал её и не мог ждать. Это была первая в моей жизни весна. Я был хоть и не большим ещё, но смышлёным котиком. Понимал и помнил что говорила мне мама-кошка. В моей жизни будет много того, что будет впервые. Всё было не познано и по тому ещё более интересно.
Я сидел в кухне на единственном в доме подоконнике и смотрел в окно. Забираться на подоконник я научился сам, но делать это нужно было осторожно, пока никто не видит. Люди - странные существа. Они не ругают меня, когда я сижу на подоконнике, но сердятся, когда лезу со стула на стол. Неужели им непонятно что на подоконник я могу попасть только со стоящего у окна стола? Я же ещё не вырос, на столько, что бы прыгать на подоконник прямо с пола или хотя бы со стула!
А в окно нужно было смотреть каждый день хотя бы раз. Там всё изменялось почти мгновенно. Я уже не говорю о том, что кошки и собаки... Собаки - это такие звери,  которые больше котов, хотя есть и такие что даже бывают меньше некоторых котов, но всё равно ужасно вредные. Они кричат на котов и кошек, смешно шлёпая ртом и издавая противные громкие звуки. Некоторые даже гоняются за котами. Так вот, они на месте не сидят. И если не следить за ними внимательно, то ничего и не будешь знать про них. А кроме этого, стоило не посмотреть в окно всего два дня, то посмотрев потом, понимаешь - ты очень много пропустил. Ты не понял от чего деревья стали совсем не такими как были раньше. На них появились маленькие блестящие зелёные платочки на тонкой ножке.  Куда подевался снег. Что это такое появилось на газонах перед домом, зелёное и ворсистое как коврик у меня в прихожей. В общем - чувствуешь себя не котом, а каким-то недоумком. И становится обидно. Хотя конечно очень хочется это всё не только увидеть, но и потрогать лапой, понюхать, покусать. Когда жизнь уходит из-под лап неощупанной и необнюханной становится обидно.
Вчера принесли какие то лямки-тесёмки. Напялили зачем то на меня. Лямки на спине, под лапами и ещё на шее. Сказали - шлейка называется. Зачем? Ведь неудобно! Сначала я стоял в застывшей позе и небыло у меня ответов. Кому это нужно? Что я теперь должен делать? За что и для чего это всё. Попробовал пройтись по комнате. Не удобно конечно, но придётся привыкнуть. Снимать не собираются. Хоть немного стал понимать, когда к этим лямкам прицепили ещё катушку с толстой леской и ручкой, и поставили меня на пол. Хотят меня привязать. Думаю: где это я так нашкодил ненароком? Решил спрятаться за кресло, леска меня не держит, а тянется за мной всюду, куда я иду.... Да зачем вам это от меня нужно?! Всё самое интересное началось потом, когда меня посадили на плечо и пошли на улицу! Стало страшно. Страшно интересно! Уж даже не знаю что больше. Ой, какие запахи! Ой, какая трава! Она ещё и вкусная. Как интересно! А чем пахнет вон та собака? Ну куда же ты убегаешь, собакаааааа! Ой, а это что? Пруд? Ой, сколько воды! Ой, как она пахнет!
Домой пришли пешком. Сразу помыли испачканный дорожной пылью живот, лапы, шею... Всего помыли. Вытерли, покормили, в туалет не пошёл (сходил на улице). Завернули в большое махровое полотенце и посадили в кресло. Заснул "без задних лап" и проспал долго, крепким здоровым сном. Снилась коротенькая зелёная трава,  большой пруд с деревьями-шариками по берегам и маленькая, почти лысая, пучеглазая собачонка, убегающая на тонких ножках. Догнать её не смог даже во сне. Жаль. Хотелось понюхать, а может и познакомиться. Смешная и вроде не вредная была собачонка.
Спал долго. Проснулся в чудесном настроении и захотел в туалет. Направился в угол комнаты за шкаф, и уже было начал копать спросонок. Страшно перепугался своей забывчивости. Тут же сон исчез.  Оглянулся - не видели меня? Выскочил из комнаты и вприпрыжку помчался к своему лотку, проскальзывая лапами по ламинату коридора.
На кухне мама опять играла с посудой, со звоном переставляя тарелки и кастрюльки  с места на место, стучала ножиком, портила вкусную еду и топталась из угла в угол. Конечно всё это интересно, но могут наступить на лапу - подумал я, и направился в комнату. Не спеша шёл я мимо ботинок и висящей на вешалке одежды, не зная ещё о том, что, а точнее - кто, поджидает меня в комнате. А там....

Вместе с ветерком, в приоткрытое окно влетела большая зелёная муха. Муха сидела на ковре и потирала друг о друга то передние, то задние лапки. Увидев муху, я прижался носом между передних лап к ковру, прижал назад ушки, и мелко перетаптываясь задними лапками, приготовился к прыжку. Это было славное сафари! Хитрая муха ускользала от моих лап, вылетая прямо из-под моего носа. Два раза ей удавалось пропасть из вида, спрятаться от меня в складке диванной накидки или на люстре. Залетев в напольную вазу и ползая там по внутренним стенкам, муха жужжала делая вид что в вазе большая компания таких как она. Но когда эта глупая муха решила что я устал гоняться за ней, и села прямо над моей головой на тюлевую занавеску, я прыгнул. ....
Муху я конечно поймал. Но и сам попался. Край занавески сорвался с прищепок карниза пулемётной очередью разорванных бус, и мягким водопадом, весь тюль обрушился на меня,. Но и на муху!
Я ещё ловил, всё больше запутываясь в занавеске, эту вредную хитрую муху, когда в комнату вошла мама.......
Ни чего такого, что вы сейчас подумали, и не было. Просто не хочу про это рассказывать. Не хочу и всё.

Июль-верхушка лета. (кондей)

Кто из вас не любит лето? Вряд ли такие найдутся. Вот и мне нравится погреться на солнышке, погулять по ночному городу, порезвиться на травке, погоняться за мотыльком или кузнечиком (мухи – это тема отдельная). Тоже любите? Так вот. Всё начинает видеться совсем в другом цвете, когда не только на улице, но и дома, в тени за 30 градусов жара. Даже маме становилось худо от такого пекла. А что вы удивляетесь моему «даже»? Вы пробовали летом надеть на себя шубу? А вы наденьте! Тогда поймёте, о чём я говорю. Кажется, что спасения просто нет. Не могу же я сидеть постоянно в ванной комнате в тазу с водой и шлёпать лапой по струйке из крана? Занятие хоть и интересное, но надоедает уже через полчаса. А спасение есть! И если вы не знаете, то я вам сейчас всё подробно расскажу.
В начале Миша принёс большую белую штуку на колёсиках, приделал к ней блестящую гибкую трубу, конец которой вывел в окошко. Включил. Штука загудела и стала дуть, наполняя комнату спасительной прохладой. Вот вы наверное уже поняли, а я тогда не знал что имя этой штуки – кондиционер. Жила у нас эта штука, которая кондиционер (язык сломать можно), две или три недели. Потом ещё интереснее: Миша позвал своего брата…..
А! Я ведь вам про него ещё не рассказывал. Виталик, Мишин брат, живёт отдельно, но приходит поиграть со мной в футбол и к маме с братом заодно.
А в этот раз они пришли вместе и принесли с собой всякой всячины – пластмассовые чемоданчики, мотки провода и медной трубки и ещё большую вязанку кусков чёрной трубки из мягкой пористой резины, с собачьим именем - флекс. Что всё это значит, я сразу не понял, но такая радость овладела мною! Люблю, когда дома делают уборку, ремонт, или хотя бы что-то распаковывают или передвигают. Стал я радостно бегать по комнатам и на кухню, потом обратно, за что и был выдворен в коридор, за дверь. Братья достали из чемоданчиков инструмент, подключили, и стали громко трещать им по стене. Когда выключали перфоратор (так инструмент назывался) и клали его на пол, я подбегал и нюхал. Пахло от перфоратора разогретой смазкой и тёплой цементной пылью, от которой щекотало в носу и чихалось. Работали несколько часов. Дырявили стену под потолком, разматывали провода, медные трубки, надевали на них флекс, перевязывали серым скотчем, обрывки которого валялись на полу и прилипали к лапам. Пока вся эта чёрная меднорезиновая «змея» с серыми кольцами скотча лежала на линолеуме, я скакал над нею, нападая и избивая её лапами. Братья смеялись, и мне тоже было весело. Потом «змею» укрепили под потолок и соединили с белым прямоугольным шкафчиком, с узкими длинными полосками – створками. Со вторым, побольше, с пропеллером, который подвесили к балкону – другим концом. Когда всё было готово и подключено, инструмент убран, а мама перестала сокрушаться от количества пыли и грязи, я понял, какое важное событие произошло. У меня дома появился уже не мобильный (передвижной), а стационарный, поселившийся на стене под потолком, кондиционер! За всеми работами я проследил внимательно и ответственно. Если вам понадобится, можете обращаться – расскажу, помогу и даже, возможно, соглашусь лаповодить монтажом. Очень быстро я научился пользоваться этим кондиционером.. Когда он включен – горит зелёная лампочка, когда нет – красная. Так вот, когда жарко, но горит красная, нужно просто сесть под кондиционер, мяукать глядя на лампочки, и требовать включить немедленно. Сначала это вызывало удивление, потом привыкли к моей сообразительности и перестали удивляться по пустякам. Вот так я обрёл полную и окончательную независимость от погодных «кото-клизьмов» в своём доме.

Полёты наяву и во сне.

Это был обычный тёплый осенний день. Выходной. Я любовался великолепным пейзажем, сидя у открытого окна. По голубому озеру неба лениво проплывали рваные куски молочного пудинга. В сквере за дорогой шумела детвора, появившаяся в городе вместе с первыми пожелтевшими листьями. В придворный ларёк то и дело забегали мальчишки за мороженым, взрослые за молоком и хлебом, мужики за сигаретами и пивом. Мои окна выходят на две стороны дома так, что с третьего этажа я могу наблюдать за всеми событиями во дворе и даже на много дальше. По озеру, появившемуся в наших краях по счастливой случайности, плавали жёлтые листья, серые утки с синими пёрышками на крыльях и зелёные, блистающие на солнце селезни. Стоял чудный тёплый осенний денёк ничем не предвещавший никакой беды.
История нашего озера тянется из далёких советских годов, когда моя Родина была не таким большим государством как сейчас, а ещё на много больше. Мне рассказывали, что мой район тогда был ещё не сильно застроен, Озерки тогда вообще – деревня была. Строительство жилых домов, магазинов, кинотеатров, которые теперь разрушили, освободив место под постройку новых домов-монстров или просто забросили, шло полным ходом. Вот тогда и выкопали наш пруд-озеро. На его месте должно было быть воздвигнуто большое строение. Всё замерили и просчитали. Начали копать котлован для фундамента. Не спросили только геологов и историков. Решили – а зачем? Копали-копали и выкопали…. Озеро или подземная река была под землёй, вот и заполнила водичка весь этот котлован, спрятав на дно все, что успели нагородить горе–строители да проектировщики. Спасибо им! Без этого озера я и представить себе не могу наш район, так красиво оно вписалось между домов и дорог. Вокруг разбили сквер (это просто так говорится, что «разбили», хотя там никого тогда и не били и ничего не разбивали). Посадили деревья вдоль садовых дорожек, посыпали дорожки гравием. И теперь над озером летают стрекозы, из окна я их не вижу, но я точно знаю, что они там летают.
Вот из ларька вышла весёлая компания дворовых мужиков. Я часто наблюдал как они собирались около своих припаркованных во дворе автомобилей, что то ели и запивали… Или пили и закусывали? Этого я точно не знаю. Компания шла в этот раз прямёхонько под наше окно.
Внизу находится вход в подвал, лестница, спускающаяся к его двери, огорожена низкой кирпичной стеночкой, облицованной мелкими квадратиками кафельной мозаики не известного цвета. Неизвестного по тому, что какой-то «умник» покрасил этот бортик чёрной битумной краской. Громко разговаривая и хохоча, мужики расстелили на бортик газету, поставили на её края пластиковые бутылки с пивом, выложили огурчики-помидорчики, пучок пряной травы и зелёного лука, куски хлеба и кружочки вполне приличной, по запаху, колбасы. Двое сели по разные стороны газеты на приступок, другие расположились стоя, или присев на корточки напротив них. Мужики оживлённо общались, ели овощи и траву, наполняли пластиковые стаканчики из бутылок, рассказывали анекдоты, смеялись, дымили дешёвыми сигаретами. Дым от сигарет поднимался до моего любопытного носа и щипало мой чуткий нюх. Почти всех их я уже знал по именам. Спиной ко мне, на бортике, сидел Толик – крупный мужчина, лет сорока-сорока пяти, напоминавший мне отъевшегося диванного кота породы «Британский голубой», с большим круглым лицом, короткой седоватой щетинкой на голове и такими же короткими колючими усишками. Толик взял из рук Николая, высокого тощего мужчины в очках, наполненный стаканчик и стал пить. Я вылез из окна по самые окорочка, и свесился из окошка так, что бы лучше всё видеть и слышать. В то время, как стаканчик запрокидывался донышком вверх, глаза Толика тоже поднимались, и в конце концов встретились взглядом с моими.
Будто что-то невидимое дёрнуло меня. Послышался короткий звук пытающихся зацепиться, но проскальзывающих по жестянке кошачьих когтей. Я сорвался полетел. и Никогда ещё в моей жизни за такой короткий миг не проносилось столько мыслей и событий! Время стало прозрачным как желе, но тягучим как сгущённое молоко. Я успел подумать о том, что лечу прямо на асфальт или, не дай Бог, на каменный бортик, с которого я обязательно соскользну – в него не вцепиться когтями. Я упаду ещё ниже – под дверь подвала, больно ударюсь, меня поймают и унесут, я могу всё потерять. Всё! И дом, к которому я уже привык и который люблю, всех кого уже люблю и всё что люблю. Я просто могу умереть, и меня уже встречают кошачьи архангелы в кошачьем раю, а мне даже почти нечего им рассказать про мою такую маленькую и такую короткую жизнь! Широко растопырив лапы, я стал регулировать свой полёт хвостом. Времени на раздумья всё же было катастрофически мало, и я решил, что самое безопасное место посадки – широкое круглое как мишень, лицо Анатолия. Толя, конечно, не слышал моих мыслей, но понял куда летит белый комок шерсти, нашпигованный когтями. В последний момент Толян почти увернулся, и я обрушился на него, порвав рукав клетчатой рубашки и оцарапав плечо. Мужики взорвались хохотом. Я спрыгнул, на полусогнутых, деревенеющих от ужаса лапах, короткими быстрыми, как мне казалось, шажками, прижимаясь к земле, побежал за угол дома, к своей парадной. Я не знал, что скрип когтей по оконному отливу и дикий взрыв хохота мужиков был услышан и у меня дома. Хозяин, к моему счастью, догадался о том, что случилось, быстро выглянул в окно с вопросом: «Мужики, белый кот не пролетал, куда побежал?» - Туда, указали руками мужики, и когда я, почти что подполз к парадной, дверь открылась. На пороге стоял хозяин. Секундная стрелка на часах не успела протикать от одной цифры до другой, как я уже тянул когтями обивку своей двери в квартиру. Из кухни вышла мама и догадалась о случившемся только по моим испуганным глазам, сопоставив в уме звуки пробегающих по коридору шагов, хлопнувшей входной двери и взрыва мужицкого хохота за окном. Мама взяла меня на руки, гладила и жалела. Даже заплакала от жалости. Вот.

Уикенд (щенячья радость).

Рабочая неделя прошла без приключений. Всё было обыденно и просто. Мы с мамой делали свою работу по дому, стирали, убирали, готовили еду, подметали – пылесосили, встречали с работы наших мужчин. Мама не переставала удивляться тому, что я знаю, когда они приедут, и уже за полчаса высматриваю в окно или сижу около двери в ожидании их прихода. Мама говорила, что коты этого не умеют, что так делают только собаки, и то не все. Хозяин говорит, что, наверное, в прошлой жизни я был собакой. Он научил меня, бросая все свои, даже самые важные дела, пулей прибегать по команде «ко мне!», выполнять команду «голос». Он даже научил меня искать спрятанные по комнате предметы. Мне было тоже интересно и весело искать спрятанные кусочки лакомства под уголком ковра, на кресле или под покрывалом дивана. За найденные кусочки я получал дополнительно ещё по кусочку. А один трюк я придумал сам. Когда мне нужно срочно получить от мамы что-то вкусненькое, я падаю на пол вверх лапами, и говорю – «умрррру!». Мама смеётся ,и всегда я получаю вкусное вознаграждение.
Вчера мы ходили в магазин выбирать мясо. Мама разрезала мясо на кусочки, сложила в кастрюлю, посолила, смешала с крупными кольцами лука, поперчила, сбрызнула чем-то из бутылочки с резким запахом. Потом она ещё колдовала с томатом, добавляя в него воду, приправы и мелко нарезанную травку с приятным, но не съедобным запахом. Всё спрятала в холодильник.
На следующий день, отнесли кастрюльки, пакеты, складные кресла, столик и чёрный, пропахнувший дымом железный ящик в Мишину машину. На меня надели шлейку, и мы поехали кататься. Дорога была необычайно длинной и интересной. С проспекта мы свернули на виадук, а с него на широкую длинную дорогу. Я сразу устроился позади всех, на шторку багажного отделения к окошку и стал смотреть. По дороге ехало много очень разных машин. Некоторые были длинными, очень большими и страшными. Я перебирался на колени к хозяину, когда мы проезжали мимо них. Некоторые машинки были почти игрушечными, но шустрыми не по размеру. На них я смотрел, забравшись к хозяину на плечо, сверху вниз. С большой дороги мы свернули на узкую и пыльную, грунтовую. Мимо проносились деревья, наполовину сбросившие свои пожелтевшие листья, высокие ёлки с висящими на них гроздьями шишек, красные клёны. Красота неописуемая словами. Сзади нас клубилась дорожная пыль, как дым от старинного паровоза. Наконец мы свернули и с этой дороги вниз к озеру. Меня выпустили на траву, которая здесь была не такой как на газоне около дома. Тут всё и выглядело и пахло по-другому.
Среди запаха опавших листьев я нашёл множество интересных и не знакомых мне ароматов. Там росли коротенькие красновато-коричневые зонтики тмина, веточки зверобоя с шишечкой семян на вершине травинки, ёлочки хвоща, лиловые верхушки иван-да-марьи Широкие листочки ландыша с ядовитыми гирляндами красных тяжёлых ягод наклоняли свои тонкие травяные удочки к земле. Пока я всё высматривал и вынюхивал, Миша с Виталиком разобрали складной столик и кресла, костёр в чёрном железном ящике уже прогорел, и над красными горячими углями уже издавали волшебный запах куски нанизанного на узкие металлические полоски, маринованного мяса и лука. Это был шашлык! Как его готовят, я видел тогда первый раз, но запах и название мне были уже знакомы. Меня угощали шашлыком, правда, появлялся у меня дома он обычно уже готовым. Меня оставляли тогда дома одного, а потом приезжали все вместе, пропахшие дымом и знакомыми теперь лесными запахами. Ходить по высокой траве и опавшим листьям, забираться на деревья для обозрения округи я уже устал, и решил полежать под невысоким тонким деревцем ольхи, подождать пока кусочки шашлыка переселятся в пластиковые тарелки и немного остынут.
На запах шашлыка к нам прибежала собака с двумя подросшими щенками. Это место, по-видимому, было им давно знакомо. Собаки ходили стайкой, обнюхивая окрестности в поисках оставленного людьми провианта. Я заметил их сразу и сел, не прилично ведь воспитанному коту встречать гостей лёжа. Было видно, что поиск они ведут по отработанной схеме. Сначала прошли вдоль берега озера, потом поднялись, тщательно обнюхивая вокруг места с примятой травой. Мать искала еду, а щенки играли и резвились, в шутку покусывая друг друга. Глядя на них я стал понимать значение выражения «щенячья радость». И вот вся собачья компания стояла напротив меня. Мать настороженно смотрела на меня. Один из щенков визгливо тявкнул в мою сторону. Я небрежно отвернулся, при том, не теряя из вида непрошенных гостей. Второй. озорной неуклюжей походкой прошёл половину расстояния до меня, я повернулся в его сторону и посмотрел прямо в глаза. Щенок лёг в траву, и тихонько повизгивая, медленно пополз, вытягивая вперёд свой чёрный масляный нос. Когда он подполз уже совсем близко, я потянулся к нему и мы понюхались. Собачёнок, хоть и был уже довольно не маленьким, пах он совсем как ребёнок. Мать, с тревогой наблюдавшая за нами, приглушенно тявкнула сыну, и тот убежал прочь. Останавливаясь и оглядываясь на меня, собачья братья убежала, догоняя мать.
Шашлык оказался удивительно вкусным, не таким как приносили мне домой, а намного вкуснее, тёплый и сочный. Стало уже вечереть, трава становилась мокрой от росы, налетели комары, противно пищали над ушами и норовили вонзить свои хоботки-иголки в ухо или в нос. Быстро собрав весь мусор от своего пребывания в пакеты, и свернув складную мебель, мы не забыли оставить гостинцы для наших собачьих посетителей. Всю обратную дорогу я ехал, свернувшись клубочком на руках у мамы и спал. Город уже включил фонари на улицах и проспектах, освещая тёплым светом уже прохладные вечера и поредевшие компании любителей ночных прогулок. Домой приехали поздно и сразу легли спать. Завтра опять начинались трудовые будни.